Бальза не любил театр, так же, как и все прочие человеческие развлекательные заведения. Здесь всегда было отвратительно: слишком шумно, дурная музыка, запах. Право слово, если бы кто-то хотел схоронить его заживо – вот здесь было бы самое подходящее место. На радикальные меры, которые вынудили Миклоша сегодня явиться сюда самолично, его побудило одно дельце. Была одна теория, которую главе клана захотелось проверить самому. Не мог никому это доверить, особенно в отсутствие Норико. Она уехала по делам клана, поэтому что-то, требующее мозгов, Миклош больше никому не мог поручить. Приходить делать всё самому. Асимана, который был ему нужен, Миклош уже приметил. Теперь важно было не спугнуть, и поэтому Бальза бесшумно скользнул к своему месту. Пока ещё рано было предпринимать какие-то действия.
«Идиоты. Совершенно не  думают о том, что, работая грязно, мешают и нам тоже».
Мозги были в дефиците. Несмотря на то, что асиманы занимались исследованиями (или, как они говорили, «наукой»), умом они не блистали. Всегда делали что-то, что потом приходилось разгребать другим кланам. Долбаные блаутзаугеры! Двое молодых тхорнисхов расположились неподалёку от Миклоша. Рэйлен он с собой брать не стал – она слишком заметная, что бы она ни делала. Привлекать сейчас к себе внимание – последнее, что хотелось Бальзе. Этих же двоих никто пока не знал, да и внешне они ничем не выделялись. Опера уже скоро должна была начаться, и Миклош мысленно подготовил себя к пыткам. Вагнер, как и другие признанные классики, никогда не нравились Нахттотеру. А в современном переосмыслении были ещё хуже.
«С удовольствием кого-нибудь сегодня убью», – подумал он мрачно.
Настроение Бальзы с каждой минутой всё ухудшалось. Он краем глаза следил за блаутзаугером, чтобы не упустить момента, когда тот что-нибудь выкинет. Если выкинет, конечно. Вряд ли он будет что-то делать прямо во время представления, когда вокруг столько свидетелей. Не настолько ведь он сумасшедший? Миклош покачал головой, сожалея о том, что не взял с собой беруши. Они бы сейчас пригодились, чтобы ничего не слышать.
Послышались первые звуки скрипок, и Бальза сморщился. Это будет настоящей агонией, и не нужно было быть великим предсказателем, чтобы это понимать. Наверное, из всех присутствующих самое кислое лицо было у Миклоша. Это всё потому, что он был здесь единственным с хорошим музыкальным вкусом.

– Ну, начинаем, – сказал Матвей Васильев. – Пора.
Абсолютно новое ощущение. Сегодня россиянин не сидел за фортепиано и даже не находился в оркестровой яме. Он выступал в роли композитора, взяв на себя смелость сделать аранжировку оперы «Валькирия». Рихард Вагнер был одним из его кумиров, поэтому к такому предложению, поступившему от театра, Матвей отнёсся с максимальной ответственностью и уважением к наследию Вагнера.
Сидя в зале, Матвей слегка передёрнул плечами. Он не стал занимать передние ряды, предпочитая смешаться с аудиторией и понаблюдать за ней. Ему было важно понимать, насколько хорошую или плохую работу он проделал. Пока общее настроение было хорошим. Кажется, всем всё нравилось.
Действие первое. Несмотря на то, что пианист хорошо знал его содержание и участвовал на всех репетициях, увидеть премьеру на сцене было волнительно. Финальные декорации были действительно хороши. Хижина и даже ураган за окном выглядели довольно убедительно. Тенор, сопрано и бас звучали просто великолепно. Матвей снова погрузился в эту историю, ощущая её на совершенно другом уровне. Да, пока всё было просто замечательно. Дуэт Зигмунда и Зиглинды в современной интерпретации завершил первое действие.
Матвей присоединился к буре оваций от зрителей. Занавес опустился. Антракт. Он некоторое время посидел в зале, затем вышел. Естественно, он сразу же нашёл с кем поговорить.
– Я надеюсь, вам всё нравится, – сказал Матвей. – Мы все очень старались.
У Матвея здесь появилось много знакомых. Он находился здесь уже достаточное время, чтобы влиться в музыкальную элиту страны. Это приносило определённые плоды. К тому же, кому-то вроде Матвея было бы сложно без большого количества знакомых и друзей.
– Напоминаю также, что после представления у нас грандиозная вечеринка, – ничего кроме грандиозного Васильев просто не признавал. – Это будет нечто незабываемое.
Даже при том, что он часто играл академические произведения, это не мешало ему устраивать вечеринки, на которых творилось, по меркам некоторых, полное непотребство. В этот раз, правда, Матвей более тщательно отнёсся к списку приглашённых. Кое-кто из его недавних знакомых стал слишком часто говорить про какую-то секту. Они это называли как-то иначе, но Матвей понимал, что есть что. От этих странных он решил на всякий случай держаться подальше.

«Никогда бы не подумал, что окажусь здесь».
Асиман подумал, что жизнь непредсказуема.
Человеческие развлечения были неинтересны. Люди были скучны, с их бытом и даже культурой. В их стремлении подчинить мир не было ничего, что было бы ему интересно. Они, на самом деле, ничего не могли изменить. Бесполезные попытки только вызывали усмешку. Человеческие жизни были такими же хрупкими, как крылья бабочки.
Скольких людей они силой удерживали в лабораториях, кореец уже и потерял счёт. Их лица, образы и, тем более, имена никогда не хранились у него в памяти. И ничего плохого Хён У в этом не видел. Он был исследователем, и ему было важно получить свои результаты. Чья-то никчёмная жизнь на пути к достижению цели его не волновала. Сейчас их клан, в частности команда самого Хён У, работала над разработкой, которая требовала тканей киндрэт. Он сходился к мысли, что нужно было выбирать кого-то из вьесчи, потому что их банально проще было захватить. Такие же беспомощные, как и люди.
Перед тем, как прийти в театр, он хорошо подкрепился.
Тяжёлый вздох. Сон, кажется, начинал уставать, хотя усталость ему была обычно неведома. Слишком это было по-человечески. Хён У повёл плечами, наклонил голову влево, затем вправо. А после бодро спустился по лестнице.
Хён У не сразу обнаружил, что он здесь не единственный киндрэт. Были и другие, и один был неприятнее другого. Присутствие господина Бальзы напрягало, хотя между их кланами уже давно не было открытой вражды.
– Нахттотер.
Не поприветствовать господина Миклоша было бы слишком.
– Как вы оценили эту постановку? Я, признаться, в замешательстве. Просто загнан в тупик этой современностью.
При том, что кореец больше любил находиться в стенах своей лаборатории, искусство не было ему чуждо.
Он считал себя человеком достаточно образованным. Именно поэтому интересовался тем, что происходит в мире. Считал, что нельзя полностью от него отгораживаться, потому что им здесь ещё жить. И Сон Хён У, как результат, мог поддержать разговор почти на любую тему. При желании.
Сейчас такое желание не то чтобы было, но Сон считал, что главу клана Тхорнисх нельзя игнорировать. Важно было хотя бы формально поддерживать дружеские отношения с его кланом, потому что, признаться, асиманы часто пользовались их услугами. Делать грязную работу Золотые Осы умели. Да, они брали за это безмерно дорого, но и работу свою тоже делали очень хорошо. До сих пор жалоб или претензий у учёного не было. Так что сейчас было важно поддерживать дипломатичный разговор ни о чём. Просто ради банальной формальности.